Восход Черного Солнца и другие галактические одиссеи - Генри Каттнер

молча села на свое место, почему-то не сводя с Доусона глаз.

– Вы должны нас понять, – продолжал член Совета. – В музыке нашего мира вы – фальшивая нота. Уже много лет у нас не было никаких проблем. И мы хотим, чтобы вы приспособились к нам.

Доусон посмотрел на свой хронометр.

– Это ваше последнее слово?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду ультиматум. Даю тридцать секунд на то, чтобы вы передумали.

Мужчина хотел что-то сказать, но Лорена движением руки остановила его. Она взглянула на Доусона, и в серых глазах он вновь прочитал насмешку.

Наступила тишина, которая заполнила зал, точно вода – затхлая, гнетущая. Доусон чувствовал, как бегут секунды. Вот-вот наступит полдень – время «Ч». Самолеты начнут атаку.

Он сидел и ждал, сложив руки на груди.

Ни звука. Глаза членов Совета ничего не выражали. По-видимому, они поняли, что хотела сказать Лорена.

И вдруг острая боль пронизала каждую клетку тела Доусона. На миг ему показалось, что он расстается с жизнью. Воздух прекратил поступать в легкие.

Больше ничего не изменилось. Члены Совета неподвижно сидели на своих местах, обездвиженные лучом, направленным на Капитолий. Молекулярное движение в их телах было остановлено.

Доусон попытался пошевелиться и не смог. Попытался отвернуться от Лорены, но и это оказалось невозможным. Как и определить время. Доусон мог только сидеть, чувствуя себя абсолютно беспомощным и зная, что нечто подобное происходит и с членами Совета, оказавшимися в зоне луча.

Доусон ликовал. Coup d’état – а вскоре будет и coup de grâce![20]

На лестнице раздались шаги. Нет, показалось. Органы чувств больше не действовали. Он был глух и нем – хотя и не слеп. А может, просто мозг сохранил последнее впечатление, которое ему передали зрительные нервы.

Доусон попытался представить себе, что сейчас происходит наверху. Один из самолетов опускается на крышу куба, из него высаживаются люди в защитной одежде. Они пробираются внутрь, разоружают и берут под арест Совет – хотя оружия под легкими одеждами его членов Доусон не заметил. Затем луч отключают…

И вдруг паралич прошел. Доусон не сразу это понял, затем быстро встал, чувствуя покалывание во всем теле. Ни один из членов Совета не двинулся с места. Доусон ощутил нарастающую тревогу.

Откуда-то донесся голос – он говорил очень быстро, пользуясь шифром аудиостенографии. Доусон ничего не понял. Он озирался по сторонам, ожидая увидеть людей в защитной одежде.

Голос замолчал.

– Самолеты уничтожены, Стивен Доусон, – беспечно сообщила Лорена.

Изумленный, он не сразу понял значение ее слов. Просто смотрел ей в лицо, пытаясь разглядеть хоть что-то в ее равнодушных серых глазах.

– Сядьте, – сказала она.

И Доусон послушно сел, держась настороже и вместе с тем чувствуя себя загнанным в угол и беспомощным.

– Вы недооценили ум членов Совета, – спокойно сказала Лорена. – Когда вы сказали, что просите нас… отречься, я поняла, что у вас наверняка имеется какое-то оружие, ведь вы далеко не дурак, несмотря на показания психографов. Я вышла из комнаты и привела в действие роботов. Когда ваш луч охватил весь Капитолий, роботы выпустили воздушные радиоуправляемые торпеды, и те навелись на электрические и магнитные приборы, работавшие на ваших самолетах. Самолеты взорвались, и действие парализующего луча прекратилось.

– Мои… люди, – прошептал Доусон, едва ворочая пересохшим языком.

– Они погибли. А теперь мы хотим задать вам несколько вопросов.

– Вопросов! – Доусон едва не рассмеялся. – Где тут у вас стенка?

– Я вас не понимаю.

– Поставьте меня к стенке и расстреляйте. Такого вы никогда не делали, верно?

– В наше время не расстреливают, – сказала Лорена. – Вы фальшивая нота в музыке нашего мира, но ведь и фальшивую ноту можно исправить. Вас снова отведут в лабораторию и подвергнут повторной проверке. Но сначала – вопросы. Убивать вас мы не станем.

Показалось ему, или действительно на лицах членов Совета отразилось удивление – даже на лице Фереда? Во всяком случае, эти люди промолчали, а Лорена продолжала:

– Объясните мотивы своего поведения.

Доусон взглянул на Фереда и вспомнил о Бетье Дорн, которая в этот момент находилась в Дэсони и ждала, чем закончится штурм. Он должен защитить ее любой ценой. Ибо Доусон понял: расскажи он всю правду о заговоре, и девушку не пощадят, даже Феред за нее не заступится. Возможно, ее и не убьют, но тонкое знание психологии, которым так умело пользуется Совет, куда страшнее ядовитых зубов.

Доусон с угрюмым видом сел и сложил руки на груди.

– Ну ладно. Это не мой мир. Там, откуда я пришел, люди умели бороться. Мне всегда приходилось бороться, если я желал что-то получить.

– Здесь нет никакой необходимости в борьбе.

Доусон ехидно усмехнулся:

– Правда? И вы не знаете, что значит обладать властью – властью над жизнью и смертью? Черт побери, да вы отлично все знаете!

– Мы служим людям, – просто ответила Лорена.

– Ну и что? Мне всегда хотелось быть важной шишкой, да вот только случай не представился. Когда я увидел вашу нацию слабаков, то решил, что это мой шанс – сделаться правителем. – Доусон изо всех сил старался говорить убедительно, и вроде бы ему это удавалось. – Считайте это психической неуравновешенностью, – сердито говорил он, – или комплексом неполноценности, но я не принадлежу к тем овцам, которыми вы правите.

– Кто ваши сообщники? Кто вам помогал?

Доусон честно назвал фамилии, старательно выбрав тех, кто находился на борту самолетов.

– Других не было?

– Нет. Армия мне без надобности.

– Даже армия не смогла бы захватить Капитолий, – сказала Лорена. – Ну хорошо. Вам предстоит лабораторное тестирование…

– Вы оставляете меня в живых? – с неподдельным изумлением спросил Доусон.

– Нам не нужна огласка. О вас уже знает весь мир, знает, что вы прибыли из прошлого. Если умрете, люди начнут задавать вопросы, и тогда их счастье окажется в опасности. Тем не менее вам нельзя контактировать с нашим обществом. Вы останетесь здесь, у нас, в качестве гостя. Будете жить в одиночестве до тех пор, пока ваш разум не исцелится полностью. И тогда мы вас отпустим.

Доусон содрогнулся. В словах Лорены звучала угроза. «Пока ваш разум не исцелится…» Он не боялся ни пистолетов, ни кулаков, ни смертоносного луча; его страшило только одно – непонятная власть, управляющая этим миром. Глядя в пустое, безучастное лицо Фереда, Доусон вспомнил, каким был прежде этот паренек.

«Гость» Совета! Неужели и его изменят?

Глава 7. Опасный пленник

Для Доусона начались странные времена. Ему не причинили вреда, напротив, его устроили с комфортом. И тем не менее он был пленником, которого не выпускали из громадного здания Капитолия. Впрочем, дышать свежим воздухом позволяли –